"Перед войной я поступила в техникум, - рассказывает Фаина Ивановна Пучкова. - Накануне ездила в город фотографироваться, но в городе не сфотографировали. Поехала в Судиславль, там и узнала о войне, передавали по радио. По дороге папа на лошади догнал, он в этот день маму в роддом отвозил. У нас 22 июня 1941 года сестра Нина родилась. Он догнал и говорит: "Девчонки, ведь вой­на началась".

В армию брали всех. Сначала тех, кто только отслужил. Папу забрали в 1942 году, ему было 46 лет. Он был хорошим портным, шил для ар­мии. Шили в Кирове. Потом его отправили на Белорусский фронт. Был ранен в ногу, месяц пролежал в госпитале и снова на фронт. В начале 1944 года под Витебском погиб, похоронен в братской могиле.

Когда уходили на фронт, застолий не устраивали. В Судиславль шли пеш­ком. Было холодно и голодно, но мы все равно собирались на вечерки. Моло­дежь собиралась и откупала дом. Девчонки были в годах, а ребята молодень­кие. Которого даже из-за гармони не видать, а играл хорошо. Керосин для ламп у трактористов выпрашивали. Танцевали и "Сени ", и "Ярославскую", и "Семеновну", "Елецкого", частушки пели. Когда на фронт уходили, им в одежду иконки зашивали.

Много приходило похоронок, особенно в 1942 году. Я работала почтальоном. Боялись. Кто на улице встречал, кто дома. Сначала сама наревешься, а потом идешь по домам. Многие были неграмотные, приходилось читать. У одной жен­щины и муж, и дочь были на фронте. Пришла похоронка на мужа, я понесла. А жен­щина-то в печке моется. Когда прочитала, ей плохо стало. Я побежала за со­седкой. А дочь у нее потом с фронта вернулась. Были случаи, что приходили похоронки, а потом возвращались живые.

Когда на папу пришла похоронка, я целую неделю не могла отдать, брат случайно нашел, прочитал.

Зимой лес заготавливали, ни отпусков, ни выходных тогда не было. В вой­ну начали строить дорогу Кострома-Галич, потому что немцы Ярославль бом­били, а чтобы поезда на Дальний Восток шли, стали тянуть ветку через Кост­рому. Я на почте работала, а в выходные дни мы тоже работали на строительстве этой дороги.

Хлебозаготовки государству возили женщины помоложе, да мальчишки лет 12-13, эка сила, кому 15 было. С вечера соберутся и в ночь возили. В войну у нас две женщины из эвакуированных из Москвы на тракторах работали: Любимцева Полина с отцом работала трактористкой и Пучкова Екатерина. Года 2 лопатами копали. Я получала 400 г. хлеба, отдавала сестре. Летом наберем ягод, от­несем в город, продадим. Около города страшно было, бывало, все отбирали.

Весной, когда снег еще не совсем сойдет, по морозу в поле ходили за картошкой, что с осени оставалась. Такую картошку "тошнотики " звали, да еще "лейтенанты", не знаю почему. Выкопаешь ее, прямо мороженную очистишь, а потом в тесто клали, оладьи пекли.

Одеты были во все домотканое, одевать-то и до войны нечего было, а в вой­ну еще хуже стало. Если ситцу где достанут, платье сошьют, так радость великая.

Зерно молотили на овинах цепами, комбайны были несамоходные, перед вой­ной появились, их трактора таскали, а в войну и их не было. Снопы с вечера "посадят" на овин, один ночью сушит, утром рано всех разбудят. Четыре че­ловека идут взамолот, а другие идут впереди, снопы раскладывают, детки снопы переворачивают, зерно стряхивают. Взамолот (ударять цепами по снопам по очереди, стоя лицом друг к другу) не все могли стоять, не у всех получалось.

С утра овин обмолотишь, а к 9 часам без опозданий нужно бы поспеть на работу в Белую реку за 7 км, каждый день звонили в район, отмечались.

А если молотилку ждали, скирды ставили и навесы навивали, бывало. Я часто на скирдах стояла. Скирдовали все по ночам, если месяца нет, жгли костры в ямах Корову мы держали.Только косить разрешали поздно осенью, а летом можно бы­ло скосить только свое гумно. Помню: по льду осоку на болоте косили, а в сенокос для своего хозяйства косить не разрешали.

Во время войны не болели, помогали друг другу, жили дружно. Старались жить весело, на работу шли с песней и с работы - с песней.

Фронтовые письма берегли, карандашом были те письма написаны.

Во время войны делать умели все: и скот сами резали, и валенки катали, и вязали. Бригадиром у нас Кузьмина Мария Федоровна работала, муж у нее на фронте был, а дома свекор безногий, еще с Гражданской пришел, да двое ребя­тишек. Она и коров резать умела.

О победе узнали ночью. Я дежурила в сельском Совете, позвонили в 2 часа ночи и сказали, что подписан акт о капитуляции. Пошла к председателю, Фе­дор Румянцев тогда был. Следующий день объявили нерабочим. Кто ревет, кто пляшет.

Из Гусенева многие на войне погибли. У Кузьмина Николая Дмитриеви­ча воевали три сына: Борис, Виталий и Александр, Виталий и Александр не вернулись. У Смельчакова Павла Сергеевича погибли на войне три сына: Миха­ил, Сергей и Алексей. Лейтенант Смирнов Сергей Иванович пропал без вести, осталась одна мать. В 1974 году мы ее хоронили всей деревней. Отец наш не вернулся. У Крепова Николая Ивановича два сына воевали: Борис и Дмитрий, Дмитрий погиб. Тяжело было, когда другие с фронта возвращались, а наш отец погиб. Вот Кузьмин Евлампий Михайлович в войну где-то на складах слу­жил, все домой сахарин слал да иголки. Жена его все это продавала, так и нажи­вались. Они сразу после войны в городе дом купили и уехали, и брат его, Па­вел Михайлович, сразу после войны переехал в город.

В войну на тракторах женщины работали, я у одной из них плугарем была. Потом они в Москву уехали.

В колхозе работать рано начинали, если 4 класса окончил, то вплотную и под мешки и везде, учеба всем по боку, никто и не учился. В колхозе мне прихо­дилось вместе со всеми и скирдовать, и боронить на коровах и на быках. Лошадей, что получше были, в армию забрали. Боронишь на быке, он ляжет, и хоть его хлещи - не хлещи - не встанет. И на себе пахали, человек десять женщин впрягутся и плуг тянут, а одна за плугом идет.

1946 год неурожайным был, в 1948 полегче стало, появились кооперативные магазины, правда, очереди большие были.

Сестра Валя после войны трактористкой работала вместе с Проворовой Анной Васильевной.

Но к фронтовикам отношение плохое было, помощи им сначала никто не оказывал. Помню такой случай: в Михальцево вернулся с войны инвалидом Петров Валентин, ранен был в ногу, а дома - четве­ро детей. Вот ехал однажды Петров Валентин из деревни Белая река на лошади Ваське. Вьюга началась. Васька с дороги сбился и провалился в заброшенное картофеле­хранилище, в овраге оно было. Лошадь, этот белый Васька, там так и подох. Я утром следующего дня шла на работу. Вижу в этом овраге Валентин отрубает ногу от дохлой лошади, потом погрузил ее на санки и домой повез. Мясо это все потом съели, голодно было. Плохо заботились о фронтовиках.

 Фото 1 Пучков Иван Иванович

 Фото 2 Пучкова Фаина Ивановна

 Фото 3  Степанова Валенина Ивановна